Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех, на все четыре года.
Она такой вдавила след
И стольких наземь положила,
Что двадцать лет и тридцать лет
Живым не верится, что живы.
А к мертвым, выправив билет,
Все едет кто-нибудь из близких,
И время добавляет в списки
Еще кого-то, кого нет…
И ставит,
ставит
обелиски.
Константин Симонов
1971 г.
Мы помним.
Под Кенигсбергом на рассвете
Мы будем ранены вдвоём,
Отбудем месяц в лазарете,
И выживем, и в бой пойдём.
Святая ярость наступления,
Боёв жестокая страда
Завяжут наше поколенье
В железный узел, навсегда.
Константин Симонов
1938
А это помним?
На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче — гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы —
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне виден вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов —
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?..
Высоцкий.
И это тоже помним.
Мы всегда будем помнить! Детям расскажем и внукам! Обидно, что те "соседи", за кого воевали и погибали наши деды, имеют короткую память...
Мы всё помним: "Нынче вырвалась, будто из плена, весна, По ошибке окликнул его я: - Друг, оставь покурить! - А в ответ - тишина: Он вчера не вернулся из боя." (Высоцкий)...У меня дед был танкистом, прошёл всю войну от и до, попал на фронт в 17, 2-й украинский фронт... Ушёл из жизни очень рано...
Соболезную.
Мой отец, фронтовик, умер раньше.
Не увидел, фашисты не добиты, поднимают голову.